Недоспасов Андрей Артурович
Андрея Артуровича знают с различных сторон. Для кого-то он был товарищем по туристским походам или по спортивному
ориентированию. Для других – коллегой по работе в Институте молекулярной генетики, занимающемся разными задачами
современной химии, зачастую до того, как эта область становится известной и популярной – от фуллеренов до NO в
организме человека. Мы же знали его в основном как учителя “химии” и “жизни”, в большей степени второго. То есть вёл он
у нас в школе химию, но отнюдь не так, как это обычно себе представляют. Скорее это был метадисциплинарный курс
нетрадиционного мышления – как в связи с задачками олимпиадного толка, которые мы в большом количестве решали и сами
придумывали, так и в приложении к вполне повседневным бытовым явлениям – от окисления алюминиевых кастрюль до различных
взрывчатых или ядовитых веществ, изготавливаемых из легкодоступных препаратов. Причём одно частенько переходило в
другое. Нет, пороха мы не изготавливали и не испытывали, а вот на тему NI3, получаемого из нашатырного
спирта и аптечного йода, было таки несколько задачек, в дополнение к рассказам о том, как в школьные годы с помощью
этого соединения им были подбиты верхушки тогда ещё низких ёлок перед школой. (Правда, эту историю я слышал и
относительно авторства других людей). Другая серия историй была связана с реакцией натрия с водой, происходящей в
трёхлитровой банке, брошенной с моста в подмосковную речку, или под лёд какого-то водохранилища, и опять
ряд задач про скорость угребающих от прыгающего куска натрия байдарочников и про высоту фонтанов из лунок любителей
зимней рыбалки. В общем, как понятно, любое жизненное обстоятельство можно было трансформировать в задачу, и
соответственно, в процессе её “решения” (не в традиционном школьном понимании этого слова) уяснить себе и это, и кучу
сопуствующих явлений и заодно разобраться в каких-то разделах собственно химии (или физики, или математики..)
или вообще в опасностях, подстерегающих нас вокруг (чего стоит хотя бы такое начало задачи:
При реакции соли, обычно добавляемой в ветчину, с кислотой, обычно встречающейся в желудке человека,
образуется желто-оранжевый газ, вдыхание которого обычно кончается смертью).
Собственно, решение таких задач и жизненных ситуаций и составляло ту науку нетрадиционного мышления, о которой зашла
речь. В первую очередь, это умение находить много решений задачи, в том числе и там, где и ни одного-то не видно. Для
этого были и вполне формализованные рецепты, типа изотопы, изомеры, аллотропия, точность данных и т.д., и, разумеется,
простор для фантазии в нахождении других способов. Один год, когда Андрей Артурович составлял задачи для Соросовской
олимпиады, типичным было следующее явление: при максимуме оценки в 20 баллов за задачу представители нашей школы (и не
только) могли набирать и 40, и 60 баллов.. Конечно, на олимпиаде всероссийского масштаба к такому “читерству” немногие
были готовы, так что мы имели некоторое преимущество – но, в конце концов, цель была именно в том, чтобы научить
мыслить нешаблонно возможно большее количество людей.
А вот на командной химической олимпиаде, организуемой непосредственно Андреем Артуровичем в течение 5 лет, подобные
вольности были на уровне правил или основных положений. Кроме того, командный характер предполагал также и то, что один
человек со всеми задачами не справится и по времени, и по широте дисциплин – поэтому команда из четырёх химиков могла
быть в проигрышном положении по отношению к команде, где все четверо были знатоками различных предметов, и кроме того,
умели работать по нескольку человек над одной задачкой. Некоторые задачи с этих олимпиад приведены на этом сайте
(см. сборник задач). К сожалению, без решений – ибо для большинства из них оно,
как можно понять, трудно формализуемо..
Ещё в выпускном классе одним из обязательных пунктов программы было сочинение каждым из нас по нескольку задач
(с решениями). Кажется, Андрей Артурович собирался выпустить некий сборник этих и своих собственных задач, чтобы
поднять уровень нетрадиционного мышления в школьной химии до, скажем, уровня математических кружков и олимпиад. Видимо,
почти все они тоже утрачены..
Я не описываю здесь многих других приключений, которые довелось нам испытать с Андреем Артуровичем (взять хотя бы нашу
поездку в Америку в весьма смутное время 1995 года, после первой Соросовской олимпиады – с нынешней точки зрения, эта
поездка была абсолютно неосуществимой, и тем не менее, как и во многих других ситуациях, с Недоспасовым слово
“невозможно” не играло никакой роли). Пожалуй, лучше всего его облик как человека и учителя описывает он сам в
“Задаче на прощание”, которую он подарил нашим двум выпускным классам 1997
года, последним в его второшкольной учительской деятельности. Хочется думать, что те идеи и жизненные принципы,
которые он доносил до нас всей своей деятельностью, дали и ещё дадут свои плоды и найдут отклик в том числе и среди
тех, кто не знал Андрея Артуровича лично – потому как люди такого масштаба души действительно встречаются очень
редко...
Женя Васильев, e-mail: eugvas @ mccme.ru
